1

2

3

4

Антракт

5

6

7

1 Нас тянет. Туда, куда тянет нас, Маниакально сбегаются тени. На стягах написано: «это Парнас». Маленькие, верим, безумно верим. Белые звезды разбивают лбы свои, Летя, любопытные, к крышам. Безумные, яркие и капризные, Левиафаны, едва дышащие. Ступаем. Мягко: спугнуть нельзя Зарождающейся в эхе песни. В сердцах у нас – чувств путаница, А иначе было бы просто нечестно. 2.02.06 В начало страницы. 2 Здесь пахнет пылью, стертою в понедельник, дождем, принесенным с улицы на ботинках, ежеминутный грохот, как в самых шумных котельных, и шерсть от кофт, оставшаяся на спинках диванов мягких, и свет, приглушенный нежно каким-то дядей, который здесь светотехник, немолодые женщины заботятся об одежде, пока их гости обмениваются горсткой реплик. А дальше свет концентрируется на сцене, И говорить что-либо уже не имеет смысла. 22.01.06 В начало страницы. 3 Мне бы стать твоей песнью, дыханьем твоим оживать... И лететь до сердец через зал, волновать их, трясти – и потом умирать в них, со временем, чтобы опять обрести свою жизнь в твоих легких в нелегком пути. Мне хотелось бы целой строкой, без которой стиха не получится, быть твоей песнью, без рифмы в конце, частью целого мира, в котором совсем неплоха незакрытая строчка: а, а, бэ, бэ, цэ. Мне хотелось бы... Что уж там! Если б тебе это тоже пришлось бы по сердцу... А так все – слова, потерявшие смысл в одиночестве и пустоте. Мне бы стать твоей песнью – вот я бы тогда пожила!.. 13.11.05 В начало страницы. 4 Музыканты расплетают косу атмосферы – и она волною все, что темно, далеко относит, оставляя самое живое, настоящее. И стуки капель на асфальте кажутся бойраном. и горит, потрескивая, факел, освещая черный гриф гитары. Серебрятся струны. Тихо плачет прошмыгнувший в форточку ветренок, а на кассе выданная сдача о себе напоминает звоном. Отбивают такт мои ладони – и не сделать больше мне движенья. Ожидают поезд на перроне музыканты, сидя на ступенях. 14.11.05 В начало страницы.

Антракт Девочки одной с красивым именем не Нева качала колыбельку, не каналы ей ночами виделись снег и небо – вот ее качельки. Там лишь принесло плоды то дерево, что в таймырском крае стлало корни, там свои возможности проверила девочка с душою непокорной. Оттого, что реки – это литеры одного большого океана, вырвалась Нева на день из Питера и с Москвой весь этот день болтала. И Москва с тех пор покой утратила, хочет, как и я, послушать о девочке в красивом белом платьице и увидеть девочки лицо. 10.12.05 В начало страницы. 5 Я слушаю все ее песни, и кто-то считает всерьез, Что я стал обычным фанатом, каких слишком у звезд. Но звезды обычно сгорают, она – не сгорит никогда. О том большинство ее песен, о чем лишь молчать мог бы я. Нет, ей не собрать стадионов (хоть голоса хватит на них, Но мало кому это ясно; и песни ее – для своих, Для странников Неба, для тех, кто мечтает вернуться к себе). Люблю я на клубных концертах задумываться о судьбе. 14.02.06 В начало страницы. 6 Самое лучшее в классике – все о тебе. Ты только пой. Что до музыки, будет она Утренней трелью лесов, беспокойно нежна Пусть будет музыка. Пусть будет гласность стиха Ежеминутно расти – зарождаясь в тебе, Не умолкая, но ширясь, лететь в облака И становиться той классикой, что о тебе. 13.11.05 В начало страницы. 7 Струны не рвутся. Это было бы слишком пошло и обыденно. Нет, я скажу вам: они надрываются. Стонут птицей, загнанной в угол кошкой, Тянут ноту и – ррраз! – лежат подзаборным пьяницей. Холодами мрут струны, а также бездарным боем, Когда только грубость, ни капли искусства нет. Пытаются оставаться самими собою, Льются не на пол кровью, а в воздух – чувствами. Пожалейте струны! А еще лучше просто любите их. Что на сердце у вас, они постараются выплеснуть. Струны – самые тонкие, мелкие, хрупкие винтики, Без которых машина была бы лишь дерзкими мыслями. 3.02.06 В начало страницы.