***
Свою любовницу лаская
В объятьях лживых и крутых,
В тревоге страсти изнывая,
Что выжигает краски их,
Не отвлекаясь и враждуя,
Меняя ходы каждый миг,
И всеми чарами колдуя,
И подавляя стоном крик, -
Разятся чёрные средь плена
И злата круглых зал,
И здесь вокруг трещат полена
Чей души пламень сжал.
Покой и мрачен и громоздок,
Везде поддельные столбы,
Здесь потны лица, спёртый воздух,
И с властелинами рабы.
Здесь жадность, обнажив копыта,
Застыла, как скала,
Другие с брюхом следопыта
Приникли у стола.
Сражаться вечно в гневе, в яри,
Жизнь вздёрнуть за власа,
Иль вырвать стон лукавой хари
Под визг верховный колеса!
Ты не один – с тобою случай!
Призвавший жить – возьми отказ!
Иль чёрным ждать благополучья?
Сгорать для кротких глаз?
Они иной удел избрали:
Удел восстаний и громов,
Удел расколотой скрижали
Полёта в область странных снов!
…………………………………….
Один широк был как котёл,
По нём текло ручьями сало,
Другой же хил и вера сёл
В чертей не раз его спасала.
В очках сидели здесь косые,
Хвостом под мышкой щекоча,
Хромые, лысые, рябые,
Кто без бровей, кто без плеча.
Здесь стук и грохот кулака
По доскам шаткого стола,
И быстрый говор: - Какова?
Его семёрка туз взяла!
Перебивают как умело,
Как загоняют далеко!
Играет здесь лишь смелый,
Глядеть и жутко, и легко!
Вот бес совсем зарвался, -
Отчаянье пусть снимет гнёт! –
Удар… смотри – он отыгрался,
Противник охает, клянёт.
О как соседа мерзка харя!
Чему он рад чему?
Или он думает, ударяя,
Что мир покорствует ему?
- Моя! – черней воскликнул сажи,
Четой углей блестят зрачки, -
В чертог восторга и продажи
Ведут счастливые очки!..
И проигравшийся тут жадно
Сосёт разбитый палец свой,
Творец систем, где всё так ладно,
Он клянчит золотой!..
А вот усмешки, визги, давка,
Что? что? Зачем сей крик?
Жена стоит, как банка ставка,
Её обнял хвостач старик.
Она красавица: исподней
Взошла, дыхание сдержала,
И дышит грудь её свободней
Вблизи весёлого кружала.
И брошен вверх весёлый туз,
И пала с шелестом пятёрка,
И крутит свой мышиный ус
Игрок суровый смотрит зорко…
…………………………………….
И в нефти корчившийся шулер
Спросил у чёрта: - Плохо брат?
Затрепетал… - Меня бы не надули!
Толкнул соседа, шепчет6 – Виноват!..
С алчбой во взоре просьбой денег
Сквозь гомон, гам и свист,
Свой опустя стыдливо веник
Стояла ведьма… липнул лист.
И между тем варились в меди
Дрожали, выли и ныряли
Её несчастные соседи…
(Здесь судьи строго люд карали!)
И влагой той, в которой мыла
Она морщинистую плоть,
Они, бежа от меди пыла,
Искали муку побороть.
И черти ставят единицы
Уставшим мучиться рабам,
И птиц весёлые станицы
Глаза клюют, припав к губам…
Здесь председатель вдохновенно
Приём обмана изъяснял,
Все знали ложь, но потаенно
Урвать победу всяк мечтал!
Тут раненый не протестуя
Приемлет жадности удар,
О боли каждый уж тоскует,
И случай ищется как дар.
Здесь клятвы знают лишь на злате,
Прибитый долго здесь нищал,
Одежды странны: на заплате
Надежды луч протрепетал…
И вот на миг вошло смятенье, -
Уж проигравшийся дрожал, -
Тут договор без снисхожденья:
Он душу в злато обращал!
Любимец ведьм венец красы
Под нож тоскливый подведён,
Ничком упал он на весы
И чуб белей чем лён.
И вот разрезан он и стружки,
Как змейки, в воздухе дрожат,
Такие резвые игрушки
Глаза сожженные свежат!
Любовниц хор, отравы семя,
Над мёртвым долго хохотал,
И – вкуса злость – златое темя,
Их коготь звонко скрежетал!..
Обогащённый новым даром
Счастливец стал добрее
И, опьянённый сладостным угаром,
Играет он смелее!
Но замечают черти: счастье
Все валит к одному;
Такой не видели напасти –
И все придвинулись к нему.
А тот с улыбкой скромной девы
И светлыми глазами,
Был страшен в тихом гневе,
Все ворожа руками.
Ох, чудилося, скоро
Всех обыграет и спасёт
Для мук рождённых и позора, -
Чертей бессилит хладный пот.
Но в самый страшный миг
Он услыхал органа вой,
И испустил отрадный крик,
О стол ударился спиной.
И все увидели: он ряжен
И рана в нём давно сияла
И труп сожжён, обезображен
И крест одежда обнажила.
Но миг – и нет креста,
И все, кто видел – задрожал,
Почуяв в сердце резь хлыста,
И там заметивши кинжал…
…………………………………….
Спасённый чует мести ярость
И сил прилив богатый,
Горит и где усталость?
И строен стал на час горбатый!..
Разгул растёт и ведьмы сжали
В когтях ребёнка-горбуна,
Добычу тощую пожрали
Верхом на угольях бревна…
- Пойми! Пойми! Тебе я дадена!
Твои уста, запястья, круги, -
И полуобраз полугадина
Локтями тянется к подруге…
И ягуары в беге злобном
Кружатся вечно близ стола,
И глазом зелени подобным,
Бросалась верная стрела…
Ещё! Ещё! И горы злата
Уж давят видом игрока,
Монет наполнена палата,
Дрожит усталая рука.
И стены сжалися, тускнея,
И смотрит зорко глубина,
Вот притаились веки змея,
И веет смерти тишина…
И скука, тяжко нависая,
Глаза разрежет до конца,
Все мечут банк и, загибая,
Забыли путь ловца.
И лишь томит одно виденье
Первоначальных райских дней,
Но строги каменные звенья,
И миг – мечтания о Ней!
И те мечты не обезгрешат:
Она тоскливей, чем игра…
Больного ль призраки утешат?
Жильцу могилы ждать добра?..
Промчатся годы – карты те же
И та же злата желтизна,
Сверкает день – всё реже, реже,
Печаль игры, как смерть сильна!
От бесконечности мельканья
Туманит, горло всё свело,
Из уст клубится смрадно пламя,
И зданье трещину дало.
К бездушью близок каждый час,
В глаза направлено бревно,
Вот треск… и грома глас…
Игра обвал – им всё равно!..
Всё скука угнетает…
И грешникам смешно…
Огонь без пищи угасает
И занавешено окно…
И там, в стекло снаружи,
Всё бьётся старое лицо,
Крылом серебряные мужи
Овеют двери и кольцо.
Они дотронутся промчатся,
Стеная жалобно о тех,
Кого родили… дети счастья
Все замолить стремятся грех…
|
