Гостиная    Адресная книга    Прихожая    Хозяйская комната   
Музыкальная Шкатулка    Картинная галерея   

Библиотека

Полдень Фавна / Послеполуденный отдых Фавна (эклога)

Автор - Стефан Малларме
Перевод - М. Талов

Верлен Поль, Рембо Артюр, Малларме Стефан. Стихотворения, проза. - Пер. с франц. - М.: "РИПОЛ КЛАССИК", 1998.

           Ф а в н
Те нимфы, их сберечь хочу я.
Так ясна
Их алость легкая, что реет крепость сна
В застылом воздухе.
                  Или любил мечту я?
Сомненье, ночи столп старинной, разрешу я
Меж нежноствольных верб, что, стоя предо мной,
Как лес, и подлинный! — смутили тем покой,
Что я возвел в триумф роз идеальных ложность.
Размыслим...

Женщины ль, чью ты злословишь сложность,
Поймут когда-нибудь твой чувственный экстаз!
Фавн, изливается из хладных, синих глаз
Мечта, как плачущий родник, смиренной часто:
Но та, вторая — вздох и глубина контраста,
Как полдня знойный бриз в твоем цветном руне!
Ан нет! В час утренний, коснея, как в огне,
Когда от духоты все млеет в лени чуткой,
Не шелохнет вода, которую бы дудкой
Я в роще оросил созвучиями; дух,
Готовый вырваться из ствольных трубок двух,
Пред тем как сладкий звук пролить в дожде
незримом,— На дальнем берегу, ничем не возмутимом,
То — ясный, видимый, искусственный зефир,
Дух вдохновения, вернувшийся в эфир.

О, сицилийский брег трясины молчаливой,
Разграбленный моей тщетою горделивой,
Безмолвный меж цветов искристый, РАССКАЖИ,
«Что полый здесь тростник я резал у межи,
Когда на золоте смарагдового фона
Листв, осенявших ток воды во время оно,
Покоясь, бросилась в глаза мне белизна:
И что с прелюдией, когда свирель слышна,
Взлет этих лебедей, о нет! наяд ныряет,
Спасаясь...»

Косный, всё час знойный распаляет,
Не выразив, с каким искусством, песнь продля,
Гимена жаждет тот, кто ищет ноту ля:
Тогда я пробужусь для неги первобытной,
Прям и один, облит волною света слитной,
Лотос! и среди всех единый — простота.
Отнюдь не пустячок, который их уста
Мне шепчут, поцелуй наяды богоравной, —
Знак зримый на груди докажет язвой явной,
Что укусил меня священный некий зуб;
Но, стоп! сей талисман мне, как наперсник, люб, —
Тростник, на коем я дудил, плющом увитый:
Кто, спрятав от меня стыдливые ланиты,
В протяжном соло мнил под сенью робких ив,
Что потешали мы прелестницу, смутив
Тревогою меж ней и нашею свирелью;
И, модулируя любовь сладчайшей трелью,
Развеять сей мечты, которую люблю,
Чьих плавных чистых ребр я линии ловлю,
Ноту бесплодную и звонкую без края.
Так попытайся же, бегств инструмент, о злая
Сиринкса, расцвести у вод, где ждешь меня!
Я, гордый, стану я шептать в теченье дня
О красоте богинь; боготворя их маски,
Срывать с их призраков я буду опояски:
Так, влагу высосав из ягод золотых,
Чтобы притворством скрыть досаду слез смешных,
Вмиг, к небу летнему, насмешник, гроздь пустую
Подъемля, в шелуху прозрачную я дую
И так до вечера смотрю я сквозь, хмельной.
О нимфы, всколыхнем ВОСПОМИНАНИЙ рой.
«Взор, проводив тростник, в изгиб впивался строгий,
Бессмертный, вверивший волне свои ожоги
И ревом бешеным весь огласивший лес;
И пышный ток волос, средь холода небес,
Исчез в сверканиях и дрожи, о каменья!
Я прибежал; как вдруг ко мне (огнем томленья
Палимые, когда влюбленных жжет недуг)
Рук стаю вскинули сонливицы вокруг;
Их сжатий не разъяв, лечу я через чащи,
На солнце истощив весь запах роз пьянящий,
В лес, ненавидимый тобой, пустая тень,
Где нашим шалостям померкший равен день».
Тебя, гнев девственниц, люблю я, о услада
Нагого бремени, что уклониться рада
От знобких губ моих, как вздрагивает вдруг
Зарница! пьющих всласть плоти нагой испуг:
От ног безжалостной до сердца самой скромной,
Днесь проливаемый невинностию томной
В слезах иль в менее трагических парах.
«Тем согрешил я, что, преодолев их страх
Лукавый, гладь волос, взлелеянных богами,
Целуя, жадными я растрепал губами;
Бо вздумал я едва скрыть пламенный свой смех
В блаженных тайниках единой (средь потех
Лишь заградясь перстом, чтоб в робком ореоле
Страсть уяснив сестры, зажглась она, дотоле
Еще стыдливая, наивная еще):
Как, от объятий вдруг освободив плечо,
Добыча вырвалась, лукавая поныне
И равнодушная к моей мольбе в пустыне».

Что ж! к радости меня другие увлекут,
Мне рожки косами своими обовьют:
Ты знаешь, страсть моя, что, пурпур и столь рдяный,
Что ни гранат — горит, пчелиным гудом пьяный;
В нас кровь течет, влюбясь в ту, что сулит любовь,
Для роя вечного желаний вновь и вновь.
В миг, когда роща — дым из золота и пепла,
В восторге празднества листва как бы ослепла:
То, Этна, на твоей вершине огневой,
Там, где Венера след оттиснула пятой
И где звенит дрема и пламя догорело,
Она — моя!
О час возмездья...
Нет, но тело Отяжелелое и грусть немой души
Все медлят сдаться мне в полуденной тиши:
Безотлагательно, забыв хулу, вздремну я;
На алчущих песках простертый, как люблю я
Свой рот раскрыть звезде действительной вина!

Чета, прощай, смотрю: ты в тень превращена.

Архитектура и мебелировка - Arina d'Ari
©2003

Сайт управляется системой uCoz